Валерий Фокин, выведя действие из классической сценической коробки на цирковую арену, и решает спектакль как цирковое представление. Череда трюков, сменяющих друг друга в быстром темпе, лихо закрученный исторический сюжет. Здесь есть конферансье, или камер-лакей (Евгений Капитонов), у которого путается под ногами коверный клоун (Дарья Клименко). Карету возит по кругу живой пони. Есть сеанс предсказательницы Блаватской (Иван Супрун), пророчащей России страшные бедствия. Есть медведь (правда, все-таки, не настоящий, а сыгранный Степаном Балакшиным), и, наконец, есть река, в которой царь ловит живую рыбу. Люстра сверкает разноцветными огнями, а в одной из царских лож располагается оркестр. Столь любимые Фокиным “мейерхольдовы арапчата”, безмолвные слуги просцениума в черном, выносят и уносят реквизит, и арена становится то великосветской гостиной, то кабинетом императора, то петербургской улицей, то залой заседания министров, то выставкой макетов. Работа сценографа Алексея Трегубова безупречна, хороша и музыка, написанная для спектакля Вячеславом Бутусовым.

Спектакль «Один восемь восемь один» состоит из компонентов, сочетание которых должно казаться невозможным. Достоверные исторические события, прямо рифмующиеся с современностью, маскарадно-цирковая форма, рок-музыка, психологическая игра артистов — режиссура Валерия Фокина, кажется, специально нацелена на невиданную алгебру соединения несоединимых слоев. Ну, и еще одно неизвестное — вопрос отношения сегодняшнего зрителя, в 2022 году к той исторической драме.

И всё же секрет безусловной удачи этого спектакля, его магии – в том, что, несмотря на жесткую режиссёрскую форму, он остаётся актёрским, и человеческие истории, воля героев в нём играют не менее значимую роль, чем глобальные метафоры и сюжет. И отдельным персонажам режиссёр явно подыгрывает. Так последняя перед убийством ночь Алекандра II с женой Катей – прямо-таки образец высокой театральной лирики. И арена тут воспринимается уже не как территория трюка, а как огромное открытое пространство, где человеку, даже венценосному, невозможно укрыться и даже ненадолго обрести покой.

Огромная заслуга худрука Национального драматического театра России в том, что в центре спектакля оказываются не декоративные, а глубоко драматичные фигуры двух царей – отца и сына. Иван Волков с удивительной глубиной и трагизмом передаёт страх и смертный ужас «царя-освободителя», не находящего в мире спасения от мести своего народа. Сцена ночного кошмара накануне рокового покушения становится одной из самых пронзительных в спектакле. А растерянные и отчаянные слова: «Что же вы, братцы, делаете?» – врезаются в зрительскую память как острый нож. Но под стать этой роли и роль будущего царя-богатыря Александра Третьего. Иван Трус делает своего героя не только фактурно похожим на историческую фигуру, но и раскрывает тот сложнейший путь, который новый царь проходит от растерянности и глубокого сомнения до обретения решительности и силы человека, в полной мере осознавшего свой долг перед Отечеством. В этом смысле обе эти роли составляют ядро спектакля, представляя в этом ярком цирковом шоу материк русского психологического театра.

Спектакль равноправно выстраивает работа сценографа Алексея Трегубова, придумавшего целый парад аттракционов. Действие происходит на классической цирковой арене, выдвинутой в партер и открытой каждому взгляду, как вся жизнь человека на вершине власти. На сцене же Александринки зеркально реальной выстроена декорация царской ложи, где разыгрывается театр в театре (император с сыном приходят на представление «Ревизора»). По кругу бежит живой пони, везя миниатюрную, почти кукольную карету. То в аристократических покоях, то в сказочных зарослях бродит ярмарочный медведь, а политический курс, как маховик времени, поворачивается вспять с деревянного стула – трона, вокруг которого вырастает в «лилипутскую» высоту белоснежного макета Петербург и Москва с горящими окошечками. Московский Кремль Александр III возьмет в руки, уже прозревая будущее революционной России.