В «Короле Лире» главную роль бравурно играет Ежи Гралек. Его Лир — усталый старик, одновременно и трагичный, и трогательный. Он больше не понимает и не принимает того зла, что окружает его.

Верю ли я в Царя царей, Всевластного отца? Нет, не верю, потому что в это верить нельзя. Он и не король, и не отец, и не всесилен. Это история падения, неминуемого конца, беспомощности. Но несмотря на все это, в заключение приходишь к мысли, которая остается в твоей памяти как тянущая боль под ложечкой, как комок в горле. Как же красив этот конец света.

Без малейшего сомнения, лучшей постановкой всего фестиваля стал спектакль «Король Лир» Национального Старого театра в Кракове. Спектакль интригует и заставляет вновь обсуждать вопросы, на которые не дает ответа церковное сообщество. Что происходит с абсолютной властью и непогрешимостью, когда становится понятно, что властитель серьезно болен и что болезнь уже давно наносит ему непоправимый ущерб? Может ли непогрешимый Бог выйти на пенсию? И Бог ли это? Каким на самом деле был понтификат Иоанна Павла II, и почему мы не можем говорить об этом открыто? Cпектакль ставит перед нами сложные вопросы о догме христианства и о смысле христианской веры.

«Король Лир» Яна Кляты разыгрывается в Ватикане. Старый Лир — это не король, а папа Римский. А раз герой — папа, то его «дочери» — высокопоставленные лица церкви, кардиналы и епископы. Другой герой, другие времена и место действия — все это помогает разгадать много шекспировских загадок, в то же самое время Шекспир служит Кляте только как ширма, вспомогательный текст, используемый вместо другой, еще не написанной пьесы о папе, который был болен и отрекся от трона». Рекламируемый таким образом, спектакль Старого театра предвещал скорее очередной памфлет — быть может, остроумный и эффектный, но чистосердечно использующий Шекспира как «ширму». К удивлению, спектакль Кляты (который, кстати, не раз заявлял о себе как о вполне серьезно относящимся к вере католике) оказался на редкость не крикливым и проницательным. Пожалуй, он использует текст Шекспира скорее в традициях богословских — как иносказание, в котором, скажем, за приватно-семейной историей рекомендуется увидеть историю большой семьи — церкви. И это удивительным образом работает. Новым, сокровенным смыслом звучат столь часто повторяемые в пьесе, слова: отец, дочь, брат. Размышления о Божьем промысле не кажутся эвфемизмом.

Одним словом, Клята избрал «Ватикан» не для того, чтобы посмеяться над анахронически-патриархальной иерархией, насквозь прогнившей. Напротив, «Ватикан» и церковь вообще возникают тут как последнее прибежище, где еще могла бы существовать дисциплина сдерживания страстей, нравственного усовершенствования и ответственности перед Богом за свои поступки.

В интерпретации Кляты «Король Лир» впечатляет монументальной и реалистичной сценографией и костюмами Юстины Лаговска, притягивает и соблазняет музыкой Джеймса Лейланда Кирби, восхищает — особенно в триумфальной танцевальной сцене Эдмунда (Бартош Беленя) — динамичной и остроумной хореографией Мачко Прусака. На сцене царит Лир в исполнении Ежи Гралека. Его герой, медленно теряя рассудок, борется со своим собственным отходом от дел, своей немощью, своими жалкими и хрупкими иллюзиями, медленно теряя рассудок. Особенно впечатляют сцена с Эдгаром (Кшиштоф Завадский) и эпизод, где король клеймит позором своих своенравных дочерей. Запоминается и Ясмина Полак. Шут в ее исполнении — последний оплот искренней правдивости в мире циников и лжецов.