Размерность, которую вносит своим присутствием человеческое: размерность времени, пространства, смысла — помещает самого человека в положение соотнесенного. Именно за то, вокруг чего и в соотнесении с чем происходит самоидентификация человека, ведётся «тяжба гигантов». Идёт ли речь о бытии, cogito, языке или теле человеческое представляет собой разрыв в том, что задано основанием, то есть разрыв в ткани нечеловекоразмерного.

Бинарность, заданная порядком вещей и тем, что устанавливает в нём разрыв, что не попадаёт в этот порядок, рождает трехчастную структуру: а) доступ к порядку вещей, в) возможность отличения себя от этого порядка и с) диспозитив, призванный связать, образовать целое из распавшегося единства.
Человек, следовательно, есть фокус, который, образуя своей трехчастной структурой складку (plica), разворачивается в возможность определенного способа доступа к порядку предметности (explicatio).

Образ человека в современном его понимании, то есть от Канта, ставящего проблему самой современности, до Фуко, проблематизирующего устойчивость образа человеческого, соотнесён с вопросами о знании, действии, надежде; коррелирует с дискурсами биологии, экономики и лингвистики; переопределяет классическую триаду — чувственность, воля и разум; сталкивается с предметностью, произведённой удовольствием, желанием, склонностью.
Неустойчивость этого образа в слепом пятне современности позволяет поставить вопросы о том, возможен ли этот способ фокусировки, как именно он возможен и что с чем мы рискуем в нём столкнуться. Об этом мы и попробуем поговорить в рамках нашего курса 30 марта, 9 и 15 апреля.