Рецензия Е.Соколинского на спектакль "Женитьба"

23 января 2008 года в газете " Час Пик " (№ 3, 23-29 января 2008 г.) вышла рецензия Евгения Соколинского на премьерный спектакль " Женитьба ". Поскольку газета не имеет электронной версии раздела "Свободные искусства", публикуем этот материал на нашем сайте. «КАКОЙ ЭТО СМЕЛЫЙ РУССКИЙ НАРОД!» Я чего боялся, когда шел на «Женитьбу» Н.Гоголя в Александринку: не умею на коньках кататься. Для непонятливых объясняю: прежде, чем в театр идти, надо осторожненько выспросить: что там да как. Не пришибут ли в первом ряду случайно оглоблей, не бросится ли на тебя лошадь (если ты в красном галстуке), не обольют ли чем ядовитым (это я вспоминаю «Иваны» А.Могучего). Вот и тут. Хорошо артистам: они до премьеры сколько километров на коньках нарезали -- ветеранам сцены в виде особого расположения выдали валенки. А нас, простых зрителей, ежели на лед посадят без валенок, тренировок? Впрочем, все обошлось. Каток на сцене – сам по себе, мы, партерные гости, в мокрых от слякоти бареточках и босоножках – сами по себе. «Да зачем же каток?» – опять спросят непонятливые. Опасаюсь я отвечать однозначно. Может, это метафора. Дескать, скользкое дело – выбор. Только разбежался в ласточке, подал элегантно, не глядя, заявление, чтобы брачеваться – тут и грохнулся. А, может, надо все-таки прислушаться к словам режиссера и руководителя Александринки Валерия Фокина. «Не должно быть однообразия на сцене», «Нельзя все открывать одной отмычкой» – говорил он в интервью корреспонденту «Империи драмы». Правильно говорил. Едва мы испугались, что в обновленной Александринке будут писáть сплошь черной краской (согласитесь, «Двойник», «Живой труп» – вещи мрачные), пожалуйста: комическая и разноцветная «Женитьба». И, главное, несмотря на вскрытие пьесы отмычкой, текст, за исключением необязательных архаичных словечек, - на месте, персонажи - на месте. Даже с прибавлением загадочного карлика Пантелеева (Галина Егорова). Смутили меня, пожалуй, только следующие вещи: лейтенант Жевакин (Валентин Захаров) без обеих ног, шустро передвигающийся на своей тележке, и два подряд алкоголика, «лыка не вяжущие» (слуга Степан и сваха Фекла). В первом случае, насмешки над «петушьей ногой» морячка звучат кощунственно. Теоретики гротеска утверждали, будто гротескный народный смех не знает границ, однако ж мы с Вами не в пору средневекового смеха живем. Во втором случае, два одинаковых аттракциона (нечленораздельная речь в сочетании с неспособностью шевелить конечностями) не обязательны. С другой стороны, как не пить, когда на улице 40° мороза. Вот Фекла и ползает спеленутая, словно мумия – глаз не видать. Без Африки нам не жить! В остальном Фокин удачно балансирует на грани традиции и новаторства. Цилиндры, тужурки, купеческие салопы соседствуют со шлягерами 1950-х годов. Ехидный музыкальный руководитель постановки Иван Благодер выкопал для сцены представления женихов песню «Любимые глаза» из репертуара Рашида Бебутова, а закончил спектакль сугубо советской -- «Летят перелетные птицы». В словах М. Исаковского выразилась типично советская установка: мой диван лучше. Но мы-то с Вами от нее, вроде, ушли. И «берег турецкий» нам подавай, и без Африки не жить. Вот мы какие смелые и свободные! Словом, время действия спектакля: XIX – XXI век. Пьеска у Гоголя остро современная. Диалог о превратностях погоды звучит на «ура». А уж когда Подколесин (Игорь Волков), сурово вперив взгляд в царскую ложу, заявляет: будучи государем, непременно приказал бы всем жениться -- партер содрогается. Очень уместные слова в 2008, объявленном годом семьи. Правда, призыв гоголевского героя немного не стыкуется с общей концепцией. Пространство сцены поделено на две неравные части (художник Александр Боровский). Посреди – круглая стена. Впереди стены: узкая зона суверенности и неизменности. Здесь расположилась удобная кушетка. Дремлет на ней под красным одеялом в теплых кальсончиках и шерстяных носках Подколесин. За стеной свищет ветер перемен. Когда синяя стена поворачивается белым гофрированным задом, мы видим зону смотрин. Это может быть каток, цирк, ипподром или первый кинематографический аппарат-стробоскоп. Здесь, в миру, любому разрешено тебя рассмотреть, оценить, одобрить, отвергнуть. Посреди круглой стены дырка-окно – место выбора. На подоконнике сидит Агафья Тихоновна (Юлия Марченко) и, меланхолично ковыряясь носочком в ребрах лежащего Степана, размышляет, как соединить губы Никанора Ивановича с развязностью Балтазара Балтазаровича. В это же окно в финале вывалится Подколесин обратно к себе на диван. Оглобля в папильотках По традиции, неустойчивость Подколесина и его бегство от невесты должны вызывать насмешку и даже возмущение. Анатолий Эфрос в своей знаменитой постановке задумался еще и о разбитом счастье опозоренной невесты. Все, что мы знаем о Гоголе, убеждает нас: вряд ли автор эту позицию разделял. Комедия -- не о том, как скверно лежать на боку. О том, как трудно не поддаться напору (общественному, семейному), иначе говоря, коллективному безумию. На Агафью Тихоновну наезжают буквально целой скамейкой -- она соглашается идти под венец раньше. Иван Кузьмич Подколесин с чувством безысходности говорит о женитьбе, понимая: народ ждет. Кочкарев (Дмитрий Лысенков) уже поддался гипнозу, сочетался дуриком и теперь за свою слабость мстит приятелю, поэтому свиреп до чрезвычайности. Самая смешная и точно сыгранная сцена спектакля, когда Кочкарев организует любовное объяснение, наливаясь злобой и тыкая цилиндром в бок «влюбленным», чтобы подавали реплику. Нет оснований полагать, будто Агафья Тихоновна глубоко полюбила Ивана Кузьмича после одной интеллектуальной беседы об Екатерингофском гулянье. И доброта ее сомнительна. Если Подколесин может себе позволить эстетически подойти к перспективе обильного потомства, то у девушки аж рот перекашивается от омерзения: ужасное дело родить и воспитать детей. Кстати, актриса, занятая во всех героических, трагических, лирических ролях репертуара, умеет перевоплощаться. Ее купеческая дочка -- забавная оглобля в папильотках, голова этак свернута на сторону, дура полная. Прежде, чем понять свою планиду, Подколесин-Волков проходит несколько стадий: вначале заискивание перед слугой, потом ступор в сцене смотрин, последнее гордое сопротивление. Переломный момент: мысль о смелости русского народа. Штукатурщик штукатурит на высоте -- почему я не могу головой в омут-женитьбу? С этой секунды начинается эротическая истерика. Распробовав белую ручку Агафьи, жених, а затем и невеста, начинают бессистемно чмокаться, напрыгивая друг на друга, как собачонки. Но вот наступает момент отрезвления, и Подколесин решает-таки сохранить свою самость. Чудесный сплав Фокин черпает от разных возможных трактовок, получая вполне оригинальный сплав. «Женитьбу» за последние годы ставили карикатурно, лирико-психологично, развлекательно. В нынешней премьере есть куклы-карикатуры (Степан-Иван Паршин и Фекла – Мария Кузнецова), имеется вполне традиционная, от Островского, тетушка (Кира Крейлис-Петрова). Основные персонажи выходят к рампе с исповедальными монологами. Чертушка-Кочкарев вздымается на черном кубе, чтобы понять, из-за чего он суетится, хотя от него так и ждешь: сейчас запоет куплеты Мефистофеля. Иван Кузьмич поднимается на кубе и над собой обыденным. Философствования о человечестве, в конце концов, приводят его к тому, что человечество стоит пропустить вперед, а самому вернуться к собственной личности, пусть и нелепой. Симпатичный матросик (на лейтенанта не похож) избавляется на время монолога от своей веселости и с искренней болью рассказывает, как 17 раз с разными дамами претерпел афронт. Так что линия гуманизма присутствует. Развлекательная традиция сказывается в эпизодах катка. Агафья, Кочкарев резвятся на льду очень лихо, фертиком скользит тоненький, слегка запуганный Анучкин (Андрей Матюков); уважительно несет свой живот и портфель ответработник Яичница (Павел Юринов). Почитатели фигурного катания, наверно, получат от этого зрелища дополнительное удовольствие. Впрочем, каток – не цель, а средство. Далеко не вся публика впивается в ноги исполнителей. Девственно чистые зрители со смехом выхватывают неизвестные им досель или позабытые фразы Гоголя, неожиданные интонации артистов Александринки. Девушки воспринимают ситуацию с несостоявшимся сватовством интимно, трепетно. Они кивают Подколесину головой, подтверждая: из-под венца никуда не денешься. Ах, наивные! Александринский театр им. Н.В.Гоголя. Должен также отметить: в отличие от многих сегодняшних спектаклей, в «Женитьбе» ощущается энергия, по большей части, излучаемая дебютантом Театра Лысенковым (в «Двойнике» он все-таки вводился на чужую роль). Кочкарев одевает, раздевает, клоунничает, баюкает, с размаху влетает на коньках в круг женихов, мимоходом влюбляет в себя Агафью Тихоновну, проклинает и ставит содельщика на попа. Что еще можно сделать? А не попробовать ли ему себя в Хлестакове? Вообще-то опасное дело: ставить Гоголя. Не дай Бог служить по театральной части! Хорошо, что смелые люди в Александринке не перевелись. А Фокин ставит Гоголя в 16-й -- 17-й раз. Пора переименовать Театр им. Пушкина в Театр им. Гоголя! Евгений Соколинский