РЕЗИДЕНЦИЯ ТЕАТРА «ПРАКТИКА» НА НОВОЙ СЦЕНЕ
Документальный спектакль, в основе которого — переписка пожизненно осужденного и отца убитой, реальная история. У одного из героев произошла страшная трагедия, второй — убийца, отбывающий пожизненный срок в тюрьме. Они переписываются 15 лет.
«Эту историю я услышал по радио в Америке, разыскал ее героев. Так родилась идея сделать документальный спектакль. «Black & Simpson» — это диалог о прощении, который десятилетиями рождался из переписки двух совершенно чужих друг другу людей: Гектора Блэка, трагически потерявшего свою любимую дочь, и Айвана Симпсона — пожизненно осужденного за убийство. Современному человеку тяжело дается преодолевать сложности, идти дальше. У всех нас нет практики проработки проблемы. А ведь важно, не только, что случилось, но и какой ты в произошедшей ситуации. Гектор и Айван, герои этой истории, через работу над болью меняют свой мир, свою повседневность и границы собственного “я”». Казимир Лиске
«Слово “прощение” есть в нашем мире, в нашем быту, но оно не наполнено содержанием. Прощение — это не просто какой-то факт. Это невероятный процесс. Чтобы прийти к прощению,нужно пройти очень длинную и трудную дорогу. Герои пьесы, эти два человека, прошли ее, и мы пытаемся поделиться этим ощущением со зрителем». Дмитрий Брусникин
«Когда я в первый раз читал текст, не мог поверить, что такое возможно. Это было больше похоже на пьесу с хорошей драматургией, а это не драматургия — это реальная история, и в этом драма: люди, которые связали друг друга злом, находят путь к любви. Кажется невозможным, чтобы человек, который разрушил жизнь другого, мог сказать «Прости меня и помоги мне полюбить тебя», но это происходит». Антон Кузнецов
Пресса о спектакле
Подлинность же писем с их пространностью, бытовыми подробностями, повторами, скучными деталями, которые выкинул бы любой мастеровитый сценарист, заставляет относиться к этой истории по-иному. Документальность изгоняет мелодраматизм: трагическая исключительность реального случая не позволяет зрителю поставить себя на место героев, а, значит, и по-настоящему сопереживать им. Частный характер истории позволяет отстраниться от самой ситуации, не отдаться эмоциям, а воспринять текст как философский трактат, как интеллектуальное исследование границ человечности.
Анна Банасюкевич
